фик ВМФ, Дриксен) джен)

А не замутить ли мне Хэллоуин посреди лета…
При должном старании *развешивает электрогирлянду с тыквами, расставляет свечи, делает хэллоуинские коктейли))))* можно и летом наслаждаться атмосферой страшных историй при свечах и темными ночами.

Мир, персонажи и моя искренняя благодарность за них принадлежат Камше.

фичок про БеМе, Хосса, Кальдмеера и Вальдеса. И еще некоторых персонажей, которых читатели узнают сами. Ну вот захотелось мне сразу кошмаров и праздника, чо. АУ))))) Да все АУ, что не канон)

читать дальшеЧужая тайна.

Расчищенная дорога вела сквозь хмурый лес, казалось, что кроны старых деревьев здесь подпирают небеса, а из непролазной чащи вот-вот выйдет к путникам Закатная Тварь с четырьмя вопросами, на которые следует правильно ответить.
Эти полные мрачного очарования места Бермессеру уже были знакомы. До Витфурта оставались всего-то сутки пути, но впереди путников ждали болота. Тащиться же с тяжелыми арестантскими каретами, с телегами, гружеными всевозможным скарбом (ох уж этот Хосс и его гостинцы!) по топи без великой нужны разумный человек не рискнет.
А Вернер Бермессер полагал себя разумным человеком.
В меру осторожным, куртуазным, изысканным дворянином. Он знал, что уже очень близок к идеалу, к которому должен стремиться любой знатный муж.
Но как же славно было поохотиться на «Селезня» вместе с парой пиратских кораблей…
Вернер ощущал некоторую вину при воспоминании о той кровавой бойне, что они там учинили. Конечно, они потеряли головы от успеха, Хосс бы и Вальдеса порешил, да он, Бермессер вмешался. Вот так они и вернулись, с двумя пленниками в трюме, да с грехами, которые и магнус не отпустит. Хотя им-то отпустили, да на словах же. А вот на душе Бермессера оставалась гнетущая тяжесть.
Он покосился на Говарда, насвистывающего фривольную песенку.
Капитана «Верной Звезды» совесть редко мучила, вот и теперь Говард ехал, любуясь родными местами и старательно выводя быструю мелодию.
И разумеется Хоссу сберегли в порту его пегую кобылу. Сам Бермессер предпочитал линарцев, они отвечали его понятиям о красоте. Серебристо-серый Топаз был очень даже хорош.
Поджав губы, Вернер невольно вспомнил соленые словечки из припева песенки, и отвернулся.
Дальновиден и мудр был то ли Фридрих, то ли его советник Хохвенде, объявив во всеуслышание, что беглецы в Талиге.
Штарквинды и Фельсенбурги еще наделают ошибок, разыскивая своего первенца. Заодно приставленные к ним дознаватели установят связи с Талигом, порочащие старинные дриксенские семьи. Руперт навеки будет объявлен предателем и оба близких к трону клана Фридрих скорее всего предаст мечу. Так сказал Хохвенде, а он редко ошибается. И умеет играть в сложные, поражающие своей жестокостью игры, вот и теперь остался в столице разыгрывать партию, а им выпало везти уцелевших пленников в Витфурт. Бермессер с удовольствием остался бы с Хохвенде, но он не любил крайних мер и крови, а Фридрих ее в этот раз собирался немало пролить.
- Ты просто не выдержишь: либо сорвешься, либо наглупишь и ляжешь на плаху рядом со старухой Штарквинд, - честно хоть и резко сказал Вернеру Хохвенде, и Бермессер внял более искушенному товарищу.
Почему бы в самом деле не отдохнуть в благословенной глуши после морских битв, опалы, погонь, многих тревог… Витфурт - неплохое место для отдыха от многих потрясений.
Поселение Хоссов всегда было крепостью. Как-то не выходило ладить у двухголового лебедя с коронованым, и Витфурт за всю историю его существования дважды жгли дотла по приказу очередного кесаря, уничтожая всех от мала до велика.
Кроме того, Хоссы были вассалами Фельсенбургов, что служило неисчерпаемой темой для шуток друзей и происков врагов. И опять же страдал Витфурт. Отчаявшись, прапрадед Хосса занялся возведением крепостных стен с немалым запасом вокруг города, изначально поделенного на три части. Стена выходила немаленькая, по прикидкам Бермессера, достроено это дивное сооружение будет хорошо если при детях Говарда. Зато и выгода от этого имелась – чужие обходили эти места стороной. За каждого пойманного в лесах Витфурта чужака Хоссы платили золотом. Жив пришлый человек или нет – значения не имело. Если имущество не являлось родовым знаком либо письмом – его получал тот, кто ловил чужака… или приносил его голову. Единственное, на что обращали внимание Хоссы – это на свежесть головы. Достойная награда многих жителей Витфурта толкала на охоту на чужаков в местах далеких, Хоссам не принадлежащих.
Кроме того, огласке не предавалось то, что в Витфурте в господских лесах было позволено бить белку только женщинам. Ружья были дорогостоящей новинкой, но даже ружье, а то и пистолет можно было получить в господском замке. Но, как правило, женщины пользовались небольшими, под их руку подогнанными арбалетами. Шкурки выкупали господа по хорошей цене, мясо же принадлежало охотнице. Наиболее удачливых женщин отличали особо, на каждый Зимний Излом, а в одеяло, сшитое из выкупленных шкурок кутали новорожденного наследника Витфурта, что мог видеть любой житель. Эта традиция повелась издавна и хозяйка замка, либо старшая в роду Хоссов, дарила охотнице дорогой подарок.
Если женщина желала промышлять лишь охотой, ее не порицали, Вернер помнил, что вокруг города было несколько домиков, рассчитанных на таких вот лесных дикарок-одиночек. Для них даже должность, хоть и малая, имелась. Бермессер не мог вспомнить название, но по сути, они были чем-то вроде вперед смотрящих. Злые, словно цепные псы, нелюдимые и преданные тем, кто не осудил их, и не позволил осудить прочим. Одну такую – с коричневым от солнца лицом, вечными морщинками вокруг сощуренных глаз, в мужском платье, с руками жилистыми и грубыми, Вернер видел сам, когда она принесла добычу хозяину Витфурта для выкупа.
Пока Хохвенде не заметил вслух при Вернере, что штурмовать Витфурт с такими-то бабами полезет только дурак, Бермессер не задумывался об этой традиции, казавшейся ему уродливым пережитком прошлого. Опять же, только в Витфурте Вернер увидел, как дети и подростки обеих полов и всех сословий острожат рыбу, тут поощрялись не только сила, но и терпение.
Любопытствующему гостю и таскавшему его за собой гостеприимному хозяину люди усердно кланялись, но повзрослев, Бермессер увидел в отношениях Хоссов и витфуртцев нечто, чего не было у него самого. Не любовь, нет. Порука, забота, древний инстинкт стайности, потому что стадом витфуртцев Бермессер бы назвать не рискнул.
- Где заночуем? – Хосс знал родные места, как свои пять пальцев и как раз поэтому не собирался блуждать в них по темноте.
Поразмыслив, Вернер выбрал развалины старинного замка, принадлежавшего дальней родне Хоссов. Большинство хозяев Приюта Доблести, как называли замок когда-то его обитатели, погибло в войнах и от рук взбунтовавшихся простолюдинов. Что ж, Бермессер всегда считал, что жадность и чрезмерная жестокость наказуемы. Так вышло, что в ту пору Дриксен раздирали междоусобные войны, громадный замок из бело-синего камня остался никем не занятым, пришел в запустение и теперь руины то и дело давали приют самым разным гостям.
Расположившись в убогом пристанище, Вернер остался приглядывать за пленниками. Ему доставляло удовольствие смотреть, как Хосс распоряжается, как становится все уютнее, вот и костер уже весело потрескивает, и на случай дождя из обоза принесли для господ грубую ткань, соорудив подобие навеса. Хотя дождя не будет, эта осень хоть и хмурая, да не сырая. Не в пример прочим дриксенцам обожавший всевозможные грибы Хосс то и дело причитал по поводу их отсутствия. Бермессер расслабленно улыбнулся, забавляясь чужой причудой, вроде бы Говард не лакомка, а так смешно умеет хотеть такую дрянь.
Наконец все было устроено, Вальдес, едва передвигающийся после ранения, устало привалился к плечу Кальдмеера. Оружейника грызла совесть за всех, погибших по его вине, он бы предпочел топор жизни, но Его тогда еще Высочество это понял, и приказал Кальдмееру жить. Так долго, как он желал бы, чтоб жил последний из его защитников, Вальдес. И заставил дать слово чести на Эсператии, что Кальдмеер сам не сбежит, и постарается остеречь от этой глупости фрошера.
Бермессер счастливо вздохнул при этом воспоминании. Душевные страдания Олафа он ощущал почти физически.
Наскоро поев, путники пытались согреться и поспать. За каменными руинами весело гомонили слуги, но это был приятный шум. Совы в Витфурстких лесах были потрясающе громадными и громкими, Вернер предпочитал человеческий галдеж их заунывным жутким крикам.
Расхаживающий от входа к основательной пробоине в стене Хосс вдруг остановился. Потоптался на месте, вдруг подпрыгнул. Вернер вынырнул из приятной дремоты.
- В чем дело?
- Кажется, здесь есть то ли тайник, то ли могила, - бодро отозвался капитан «Верной звезды».
Он опустился, вынимая нож. Слуг звать не стал, и Бермессер его понял. Бывают вещи, которые хочется найти самому, а не получить на тарелочке с золотой каемочкой. При условии, что все прочее в жизни подносят как раз на тарелочке.
Плиту друзья сдвинули даже не особо испачкавшись.
Бермессера охватил недостойный его возраста и положения азарт. Он опустился на колени перед открывшимся тайником, и недрогнувшей рукой ухватил… жезл. То есть, единственным, на что могла походить эта палка из тусклого белого золота, был жезл. Либо древнегальтарский жреческий, либо ушедшего племени доэсператистских времен. В крайнем случае скипетр. Если бы не тусклая белизна, Вернер бы счел это вуарским драгоценным золотом, в любом случае, этот жезл стоил не меньше, а то и больше.
Присевший рядом на корточки Хосс не делал попытки потрогать находку, просто смотрел, щурясь и пытаясь разобрать узоры, идущие по краю.
- Будь я старой суеверной старухой, - заметил он, - я бы поостерегся трогать это голыми руками.
- Ты старый суеверный моряк, это еще хуже, - парировал Вернер, разглядывая жезл. Чтоб удерживать его на весу, приходилось напрягать всю руку. Некстати вспомнились жезлы древних, используемые для того, чтоб пробивать головы человеческим жертвам на языческом алтаре. Этот, то ли скипетр, то ли жезл, очень даже мог иметь такое предназначение. Несмотря на белизну металла и яркие, нетронутые временем камни, разбавляющие узор, жезл казался темным. Не внешне, но изнутри. Словно топор палача, словно оружие… неведомое нашедшим его, но от этого не менее смертоносное.
- Я бы согласился с Хоссом, - Кальдмеер нечасто заговаривал со своими сопровождающими, и Вернер невольно прислушивался к словам Оружейника. Чтоб сделать ему назло.
Вальдес и вовсе равнодушно отвернулся от северян, он явно мерз, и скорее всего, сейчас яростно ненавидел и снег и отсутствующую крышу и своих спутников. Говард осторожно поднялся, и стоял рядом и Вернер ощущал, как напряжен друг. Неужто думает, что жезл оживет, и запрыгает по старым плитам? Бермессер подавил улыбку.