Я уже рисовал на эту заявку картинку, а теперь вот, расширил и углубил тему) И до сих пор не знаю, кто заказчик((((

Фик оброс картинкой)
"Они твои" Хохвенде все же отдал Вальдеса Хоссу, Олафу это не понравилось, Хохвенде вынул из рукава свои козыри, давно заготавливаемые против Оружейника, вобщем, Кальдмеер попал)
читать дальше

Вторая картинка к фику)
пребывание Хулио и Берто Салина в гостях у мэтра Блау.
читать дальше
***
читать дальшеХексберг пал. Уцелевшие горожане прятались в своих домах, рано гасили свет. Допоздна освещались только окна зданий, где разместились победители.
Всегда шумный город притих, а по его улицам бродили дриксенские патрули. Вражеские солдаты разгуливали по Хексберг без опаски, ведь большинство смельчаков, готовых кинуть им вызов были либо убиты, либо ранены при штурме города и ожидали своей участи в тюрьме.
Скучать гвардейцам все равно не приходилось. То куда-либо спешил курьер из штаба, то кого-то, спрятанного родичами и друзьями, но совершенно неблагонадежного или нужного новой власти, спешно искали солдаты из Особого подразделения безопасности кесарии, то в квартале веселых домов непотребство выходило за границы дозволенного. Ближе к вечеру патруль остановил карету, пожалуй, первую, увиденную ими в Талиге, с наспех сбитыми гербами и следами пуль.
- Генерал Хохвенде, - представился пассажир экипажа, но капитан патруля уже и сам узнал героя нынешней кампании.
- Господин генерал! – Вытянулся он, отдавая честь, - Прошу прощения за задержку.
Хохвенде милостиво кивнул и, весьма кстати вспомнив имя капитана патруля, объявил, что доволен им и его людьми. Под восторженными взглядами солдат, карета покатила в сторону порта.
Генерал был и впрямь удовлетворен поведением своих подчиненных. Вот моряки, те с ранением своего адмирала цур зее утратили остатки субординации и то бурно праздновали победу, то столь же неистово поминали погибших товарищей. Бывало и так, что дриксенские патрули защищали мирных жителей Хексберг от расправ дриксенских же моряков.
Дорогою ценой заплатила кесария Дриксен за Хексберг. Сам генерал потерял друга детских лет, и только многочисленные хлопоты по удержанию власти в Хексберг не позволяли Амадеусу Хохвенде предаться скорби по графу Бермессеру.
По дороге к порту карету останавливали еще дважды, так что к месту назначения генерал добрался в сумерках, на кораблях уже зажгли огни.
Остановившись возле нужной сходни, Хохвенде окликнул караульного, прохаживающегося по корме корабля.
- Эй, на «Верной Звезде»!
- Кто идет? – Послышалось в ответ.
- «Эйнрехт и победа»!
Наспех придуманный победителями пароль был напыщенным, Хохвенде это признавал, но победы требуют фанфар.
От «Верной Звезды» отошла лодка и Амадеус тихонько вздохнул. В Эйнрехт он вернется по суше и только по ней.
Оказавшись на корабле, Хохвенде пожелал пройти к капитану. На «Верной Звезде» он всегда точно формулировал свои требования, ибо все здесь от капитана до юнги были связаны прочным союзом круговой поруки. Уже по тому, как неторопливо сопровождающий вел генерала по кораблю, было понятно, что моряк предпочел бы привести своего капитана к Хохвенде, а не наоборот. Худшие подозрения графа Амадеуса подтвердились, когда ему пришлось спуститься в трюм.
Сопровождающий Хохвенде моряк умудрился создать столько шума, что любому было ясно, Леворукий начальство принес. Генерал не стал возмущаться чужой преданностью и предпочел смотреть туда, куда светил поставленный матросом фонарь.
Хосс тоже горевал по Бермессеру, а сегодня с обеда капитан куда-то пропал. Хохвенде вспомнил, что на «Верной Звезде» оставалось несколько пленных, милосердие же Хосс считал уделом женщин. Выводы из этого набора фактов проистекали самые кровавые, но Хохвенде рассчитывал хотя бы на то, что Хосс не вырежет всех марикьяре до его приезда, пленных оставалось не так много, как ему требовалось.
Трюмный воздух был не только несвежим, здесь воняло, словно на скотобойне и Амадеус торопливо зажал нос и рот надушенным платочком. Сочетание запахов духов и нечистот оказалось сомнительным спасением для тонкого обоняния графа, но он знал, что скоро привыкнет и принялся осматриваться. В ближайшей клетке сидело двое закованных, но вполне себе живых марикьяре, один был совсем юный, на нем Хохвенде задержал взгляд. Парень хмуро посмотрел на нарядного генерала и отвернулся. Мужчина рядом с ним рассматривал Амадеуса столь внимательно, словно пленником здесь был дриксенец.
Решив про себя, что вот этому наглецу задержаться в объятиях капитана Хосса было бы полезно, Хохвенде обернулся к подошедшему приятелю. И улыбка застыла на его губах. Пошатывающийся Хосс был без мундира, его сапоги оставляли кровавые следы, в руке капитан сжимал нож.
От него так разило тюрегвизе, словно Хосс ею полился.
- Кто это был? – Хохвенде старательно не смотрел туда, откуда вышел Хосс. Фонарь освещал достаточно хорошо, даже лучше, чем этого желал генерал.
- Артиллерист с «Астэры», - улыбка капитана «Верной Звезды» была почти нежной. Он провел окровавленным ножом по своим губам, и Амадеуса замутило. Граф Хохвенде собирался скорбеть по графу Бермессеру в храме, слушая пение монахов и вдыхая тяжелый аромат погребальных смол. Хосс же предпочитал нюхать запах вражеской крови под истошные вопли виновных в смерти друга.
- Он, да еще вот эти двое, - Хосс неверным движением указал на марикьяре в клетке, - этого мало, мне нужен четвертый. И без того графу двери в Рассвет придержат рэи, так пусть их будет хотя бы четверо.
- За эти дни мы отправили достаточно марикьяре сопровождать графа Бермессера, - мягко заметил Хохвенде.
- Не жадничай, - глаза Хосса были очень светлыми и совершенно безумными, - А шкурами марикьяре я оберну ему ноги, и Вернер не будет больше мерзнуть.
- Он вряд ли одобрил бы такое… - Хохвенде затруднился с выбором слова и Хосс ему подсказал:
- Язычество? Вобщем да, Вернер был добрым эсператистом, - агрессия в его голосе сменилась ностальгией.
- И я сомневаюсь, чтоб в Рассвете было холодно, - немедленно развил свой успех Амадеус.
Капитан «Верной Звезды» кивнул и обернулся к пленникам.
- Значит с этих двоих я сдеру кожу уже после того, как они подохнут. Проявлю доброту в честь покойного. Хочешь принять участие?
- Вообще-то я собирался пригласить тебя на тризну.
- Здесь ли тебе не тризна? – Хосс пьяно оскалился, зрелище вышло то еще, - мне ты можешь не врать. Ты приехал посмотреть, что я уже натворил и, по возможности, пресечь дальнейшее. Альмейду ты мне не отдал, а этих я взял сам в бою.
Глухо звякнула цепь, один из марикьяре, тот, что старше, с трудом поднялся в своих оковах и шагнул в круг света.
- Альмиранте жив?
Интонации и манеры южанина выдавали привычку командовать. Хохвенде с интересом взглянул на этого марикьяре. На узком лице пленника запеклась кровь, к врагам такой отчаянный наглец мог попасть только раненым. Юноша поднялся вслед за своим товарищем, но к решетке не подошел, остался стоять, придерживаясь рукой за стену. Ему явно была небезразлична судьба Первого адмирала Талига, но парень молчал. Впрочем, ему и досталось крепче. По мнению Хохвенде, цепи для этого пленника были излишней предосторожностью.
- Жив, - ответил Хохвенде, - он ранен, но рана не смертельная.
- Но это ненадолго. Глупо оставлять такого врага в живых, - усмехнулся Хосс.
- Не глупо, если мы хотим удержать Марагону, - отозвался Амадеус, - рано или поздно подойдет Савиньяк, и нам могут понадобиться ценные заложники.
- Заложники! – С ненавистью выговорил Хосс, - да весь этот город недостоин стать погребальным костром для Вернера, а ты собрался дарить кому-то здесь жизнь!
прода в комментах

@темы: тексты

Настроение сегодня вечером у меня какое-то уютное. В духовке запекается творожник, ну или сырник, можно и так и этак назвать. В холодильнике салат свежий. И завтра можно будет чуть подольше поспать. Выходные, чо) Надеюсь, они будут спокойными) Под катом мелкофичок и картинка)

читать дальшеПервый поцелуй.
Вернер Бермессер, Хосс, нжп, нмп. Гет.

На этой дружбе сперва настаивали отцы. О Вернере Бермессере говорили, что он утончен и рассудителен не по летам, словно маленький придворный, оторвиголове Говарду Хоссу прочили раннюю смерть, возможно, через повешение. Старший Бермессер надеялся на то, что под влиянием Говарда Вернер станет более смелым и сильным, Хосс же уповал на то, что его сын переймет хоть немного осторожности Вернера.
Оба родителя жестоко просчитались, хотя Вернер был втянут в новые для себя развлечения. До посещения Витфурта – владений Хоссов - ему бы и в голову не пришло подглядывать за моющимися служанками или сооружать из старого кувшина артиллерийскую пушку, начиняя ее настоящим порохом. К слову сказать, выстрелило знатно, лекарь сказал, что шрам на руке Говарда останется навсегда.
Крайняя несхожесть характеров не помешала ребячьей дружбе. Говард не считал опасливость приятеля недостатком, а Вернер попросил предупреждать его заранее, если Хосс затеет что-то вроде истории с кувшином-пушкой, если только Говард не хочет повторения истории с дуэньей Дагмар. Тогда они дождались выхода старшей сестры Хосса, Дагмар, и ее гувернантки, чтоб удивить их.
- В честь сестры, - сказал Говард, чиркая кремнем, и Вернер торопливо присел за статуей. Грохнуло так, что над парком поднялись потревоженные птицы, полетели куски жирного пепла и Вернер об него сразу же испачкался.
Бедная дуэнья лишилась чувств, а Дагмар хохотала, как сумасшедшая. Вернер считал, что сам он, непредупрежденный, на ее месте тоже упал бы в обморок, но девочка, смеясь, подошла к ним, чумазым и оглохшим, осмотрела рану на ладони брата… и, наклонившись к Вернеру, назначила ему свидание. Рано утром, в малиннике.
Юный Бермессер впервые обрадовался копоти, испачкавшей его лицо. Залившись душным румянцем, он старался не смотреть на друга, чтоб даже с Говардом не делиться своими чувствами. В ту ночь он дурно спал, и дело было не в недовольстве старшего Хосса, все оно обрушилось на голову Говарда. Это была ночь перед его первым свиданием, и каким!
Ведь Дагмар старше на целых две зимы и всегда такая насмешливая. У нее зеленые глаза, светлые, словно льдинки, роскошные льняные волосы и живой нрав. Кроме того, Дагмар фок Хосс просватана за другого, так что это все было неприлично, но Вернер Бермессер впервые в жизни собирался плюнуть на приличия.
Рано утром не выспавшийся, но полных неясных надежд, Вернер покинул отведенные ему комнаты через окно. Он обошел липовую аллею и свернул в небольшой витфурский парк. Сердце замирало, все вокруг словно рассыпалось несчетным количеством солнечных лучей, и кто же решил, что вся романтика досталась вечерней поре? Этим утром Вернер ощущал себя таким счастливым и непривычно взбудораженным, что бросил бы вызов и Леворукому.
Его прекрасная госпожа появилась почти сразу. Дагмар улыбнулась и протянула руку другу младшего брата. Вернер бережно поднес к губам ее горячие пальчики. Приличия встречи были соблюдены, и девочка и мальчик пошли по узкой тропинке, шепотом поддерживая позаимствованными у взрослых словами светский разговор.
Пока Вернер мысленно подбирал рифму к слову «изумрудный», собираясь воспеть очи Дагмар в стихах здесь и сейчас, до слуха юных влюбленных донесся шум явной драки. Дети, осторожничая, подкрались ближе. Вернер отодвинул колючую ветку, чтоб его спутница не оцарапалась, а Дагмар сняла с ветки спелую ягоду малины и поднесла к губам мальчика. Покраснев, Вернер взял губами лакомство из ее руки и придерживал ветки, пока Дагмар не покинула опасный для ее кожи и платья колючий участок.
На засыпанной песком площадке Хосс-старший гневно отчитывал сына, отражающего удары учителя фехтования. Рука Хосса-младшего была перевязана, но запыхавшийся Говард – о, ужас! – пытался спорить с родителем, и Вернер не нашел ничего удивительного в том, что тот вспыхнул от ярости. Используя свою трость вместо учебной шпаги, он напал на сына, бешено крича:
- А если их будет двое? А если трое? Если это будет Алваро Алва?! Выкручивайся! Думай!! Учись бить в спину, щенок! Мне не нужен благородный мертвец, мне нужен живой сын!!!! Трус, мерзавец и подлец, но живой, живой!!!
Одновременная двойная атака сбила Говарда с ног и он, не поднимаясь, вдруг швырнул в лица нападающим горсть песка. Мужчины отпрянули, но прежде Говард ткнул острием своей палки учителя в живот, а отца в бедро.
Ожидая бури гнева, Вернер сжался, и покосился на Дагмар, но та смотрела восторженными глазами на происходящее. Учитель фехтования и граф Хосс пытались проморгаться, забытое оружие лежало на песке.
- Почему не добил? – Неожиданно миролюбиво спросил старший Хосс, зажимая платком лицо и тяжело опираясь на трость.
Поднявшийся Говард невесомо коснулся его груди своей деревянной шпагой.
- Вы могли знать полезную для меня информацию, вот я и не спешил.
- Врешь на ходу. Хорошо. Сегодня – хорошо, - отозвался Хосс-старший.
Судя по тому, как от удовольствия расцвел приятель, даже столь скупая похвала была нечастой. Фехтовальщики ушли, и губ Вернера коснулись губы Дагмар. Без стеснения и без предупреждения, выбив Вернера из привычной брони сдержанности, девочка подарила ему поцелуй. Ее ладони лежали на плечах Бермессера, а теплые сладкие губы пахли малиной. Не отдавая отчета своим действиям, Вернер инстинктивно потянул Дагмар к себе, но девочка отстранилась, потом снова тронула своими губами его губы, и легко поднявшись, метнулась к липовой аллее. Догонять ее Вернер не стал. У него кружилась голова, и что-то случилось с глазами – таким ярким казалось все вокруг. Пение птиц не раздражало, пожалуй и в этих звуках Бермессер-младший сейчас находил красоту. Он покрутил головой, пытаясь стряхнуть наваждение, которое чириканье неразумных тварей делало совершенной мелодией, а нестриженые заросли – заколдованным дворцом. Крупными спелыми ягодами были усеяны все ветки вокруг, и Вернер сорвал еще малины и отправил в рот, не думая о чистоте рук и ягод.
Отныне ее аромат и вкус навсегда будет связан в восприятии Бермессера со счастьем.

Хосс выдает свою внебрачную дочь Хельгу замуж) Старый Хосс, практически, оставляющий за собой дорожку из песка)

@темы: тексты, всякое